Episode Transcript
[00:00:00] Глава 14. Смерть в Уфе. Поздно вечером, 5 апреля, Келли, Борис Эльперин, бухгалтер АРА, несколько проводников и имщиков на трех санях выехали из Уфы. Взяв с собой продуктов на неделю, они отправились в Стерли-Тамак.
[00:00:21] Местное отделение АРА навлекло на себя подозрения после пропажи нескольких миллионов рублей. Предполагалось, что часть вины лежит на Хофстере, который открыл отделение и надел нечистых на руку сотрудников. Несное башкирское правительство было недовольно происходящим. Это привело к возникновению трений в Уфе между Беллом, Келли и Хофстрой, и теперь Белл отправил Келли исправить ситуацию. Я отправляюсь на секретное задание в качестве полномочного представителя, который должен произвести зачистку и наладить отношения с правительством. Если все получится, в Москве скандали не узнают.
[00:01:01] Келли был рад на время уехать из Уфы и заняться решением непростой задачи. Два дня они ехали по ухабистым дорогам. Стоял мороз, и путешествие было не из приятных. Их заранее предупредили о волках и бандитах, орудующих по пути. Келли также не проникся доверием к немщикам, которые казались ему подозрительными, и клал руку на рукоятку лежавшего в кармане Кольта, когда один из них подходил к нему слишком близко.
[00:01:29] Беспокойство Келли было оправдано. Он вез с собой 200 миллионов рублей. В этом регионе царило такое беззаконие, что башкирское правительство, опасаясь разбойников, отказалось перевезти 50 миллионов рублей из Уфы в Стерли-Тамак. 7 апреля они без проблем добрались до города, который предстал перед ними унылым оплотом грязи и нищеты. К концу следующего дня Келли уже мечтал его покинуть.
[00:02:00] «Я уже вздыхаю по соблазнам Уфы. Надеюсь, тебе не придётся познать это странное чувство пребывания на краю света», – писал он другу. – Знай, Келли, тогда, что застрянет в стерлитамаке на три недели, он, возможно, сошёл бы с ума.
[00:02:17] Тепло встретив Келли, башкиры устроили настоящее торжество в его честь. «Был шумный праздник, и я, признаюсь, оскандалился», — написал Келли, когда похмелье рассеялось. «Имея благородное намерение, я неверно оценил крепость башкирского самогона. Сегодня, двадцать часов спустя, я как новенький. Зуб болит даже меньше, чем до этого дебоша». Стоит мне об этом вспомнить, как голова кружится. Как его ни назови, это был, по сути, чистый спирт. Пьяный Келли поднимал тост и рассуждал о недостатках советской экономической системы, а Эльперин исправно переводил его речи хозяевам, которые вежливо слушали.
[00:03:02] Мы расстались с лучшими друзьями. Борис говорит, что я им понравился. Концовка вечера плохо сохранилась в моей памяти. Говорят, я пел, но я этого не помню. Зато помню, как упал с повозки и как выстрелил из пистолета на базарной площади, а потом еще раз у себя на пороге. Причины на то были, но я их уже забыл. Вскоре Келли выполнил свою секретную миссию и исправил ситуацию в местном отделении. Он также посетил несколько детских домов. Было непросто. Келли огорчали страдания, свидетелем которых он становился. И он начал подозревать, что американцы не в силах помочь нуждающимся. Он делал вид, что все это его не заботит, отчасти, чтобы справиться с эмоциональной нагрузкой, но сквозь его мрачный юмор просвечивает душевная боль. Я постепенно закаляюсь. Сегодня прошел мимо двух лежащих на улице трупов и почти на них не взглянул. Ситуация в Башкирской республике ужасала. В ней проживало 2 269 000 человек, из которых 999 000 голодали. Чиновники в Стерли-Тамаке неделями посылали телеграмму наркому по делам национальностей Йоски Джугашвили, надеясь получить больше помощи от АРЭ. Теперь они сообщили Келли, что в одних башкирских деревнях умерло до половины жителей, а другие вымерли полностью и исчезли с лица земли.
[00:04:38] Сотрудники АРА планировали отправиться на инспекцию округа, но лед на реке Белая еще не полностью растаял, поэтому они остались в стерлитомаке. Келли чувствовал себя узником грязи. Хотя дружелюбные башкиры все еще приглашали его на застолье, он отказывался, ссылаясь на зубную боль. На конец 17 апреля он все же принял приглашение в гости к башкирскому наркому путей сообщения. Выйдя из дома, они с Эльперином наткнулись на тело ребенка, лежащее в грязи. Обступившие его собаки срывали с него лохмотья и обгладывали маленькие кости. Мужчины обошли труп и продолжили свой путь. И снова самогон лился рекой. На старом фонографе играл какой-то вальс. Мужчины и женщины курили и выпивали. С первым тостом началась борьба. Они пытаются меня напоить, но я твердо намерен остаться на ногах. Вместо того, чтобы осушать стакан при каждом тосте, как требовала традиция, особенно от мужчин, Келли пил самогон маленькими глотками. Женщинам его поведение казалось оскорбительным и недостойным мужчины. Келли выругался на них по-английски. Эльперин тем временем забыл, что должен переводить, напился и ускользнул куда-то с одной из женщин. Мужчины ушли рано утром. Пока они шли домой, звучали выстрелы, и оба держали руки на пистолетах. На следующее утро, выйдя из дома, они увидели на дороге лужу из человеческих мозгов. Каждый день на городских улицах подбирали по дюжине трупов. Не зная, чем заняться, и не имея возможности вернуться в Уфу из-за распутицы, Келли коротал дни в местном отделении АР.
[00:06:35] Чтобы убить время, он писал Джейн и друзьям. В одном длинном письме он изложил свои пессимистические взгляды на Россию и ее будущее. Эффективно ли работает правительство? Палата олдерменов в любом городе Дакоты смогла бы управлять знакомыми мне губерниями или этой башкирской республикой лучше, чем текущее руководство. За редким исключением эти люди не имеют компетенции даже чтобы управлять делами маленького продовольственного магазина. Он признал, что ничего не знает о людях из центрального правительства, но учитывая, кто руководит губерниями, начальники из Москвы не могли бы ничего добиться, даже будь у них таланты Герберта Гувера.
[00:07:24] Насколько Келли мог судить, русские не знали слова инициатива. Что касается высокопоставленных российских чиновников, они показались ему усталыми, запуганными людьми, лучшими в стране, но катастрофически непригодными для своей работы. Начисто лишённые амбиций, они всё же опасались, что после ухода Ара нажитые во время работы враги им навредят. Хотя хороший урожай действительно мог бы избавить людей от страданий, он не мог помочь сдерживать откат к варварству, который неизбежен при износе средств производства, имеющихся в стране. Им нужны были инвестиции. Но поскольку они упорно пытались дискредитировать западный капитализм, называя его злом, трудно было понять, кто решится инвестировать в эту страну. День за днём шёл дождь.
[00:08:20] Пока мужчины ждали прибытия из Уфы парохода, который должен был отвезти их домой, Келли листал старые номера The Saturday Evening Post. Цветная реклама еды не улучшала настроение. Вынужденный простой чуть не свёл его с ума. «Я уже несколько дней пребываю в коматозном состоянии», – жаловался он в одном из писем. «Никто не хотел бы ходить на улицу. Ведь на каждой прогулке они видели трупы, лежащие лицом в грязи. В конце концов, они убедили татарских ямщиков попробовать выехать в Уфу 30 апреля, несмотря на ужасные дороги, затопленные равнины и слякотные моря. Через 36 часов утомительного пути мужчины наконец добрались до Уфы. Белл так обрадовался Келли, что кинулся ему на шею.
[00:09:15] Белл не только скучал по Келли, но и отчаянно нуждался в дополнительной паре рук. Шестнадцать сотрудников отделения заболели Тифом. Среди них был и Ховстра, а это значило, что Келли стал вторым человеком в округе. Прекрасный переводчик Уиллик умер от Тифа, пока Келли был в отъезде. Впрочем, несмотря на дефицит рабочих рук, первым делом Келли отправил Бленди в стерлито-маг, отчасти, чтобы он взял на себя руководство поставками кукурузы в регион, но главным образом, чтобы просто убрать его с глаз долой. Бленди там долго не продержался. Когда у него поднялась температура, он вернулся в Уфу, где оказалось, что у него ТИФ. Он умер через неделю, 17 мая. Келли не оплакивал его, но переживал за свое здоровье, ведь он общался с Бленди во время его болезни. Знак траура по одному из сотрудников отделения Ара в Уфе закрылось всего на день. Российским сотрудникам это показалось странным проявлением холодности, но Келли было наплевать, что они думают. Человеку, мечтающему о торжественных похоронах, не стоит умирать в Уфе. Нам же важно оставлять прошлое в прошлом.
[00:10:35] Келла Бленди отправили на бальзамирование местному гробовщику, но его плохую работу пришлось переделывать. Вместе с остальными американцами Келли отвез накрытый флагом гроб на вокзал, чтобы отправить в Москву.
[00:10:50] По пути за грузовиком бежали дети, пришедшие попрощаться с добрым мистером Бленди, который приходил к ним в школу и учил их фокусом. После официального прощания с Бленди в Москве по улицам столицы прошла пышная погребальная процессия, в ходе которой рядом с катафалком, запряженным шестеркой нарядных лошадей, шли одеты в белые фраки и цилиндры мужчины, сопровождавшие украшенный лилиями гроб. По завершении торжественной церемонии останки отправили в Америку. В знак признательности за помощь Бленде российскому народу советское правительство оплатило похороны. Ара оснастила центральную Уфимскую больницу новым медицинским и хирургическим оборудованием и назвала ее Мемориальной больницей имени Гарольда Бленди. Городские власти установили на главной площади памятник Бленди и назвали его именем один из детских домов. Казалось, имя Бленди навсегда останется символом жертвы, принесенной одним американцем во имя жизни российских людей.
[00:12:00] Бленди был не единственным американцем, скончавшимся в ходе российской миссии. Клейтон Кретс, работавший в американской Менонитской гуманитарной миссии в Украине, осенью 20-го года был арестован красноармейцами по обвинению в шпионаже. Больше его не видели, и причина его смерти остается неизвестной. Кроме того, одним октябрьским вечером 22-го года на улицах Симбирска без следа пропал Филипп Шилд. Ходили слухи, что он покончил жизнь самоубийством, страдая от любовного романа с замужней женщиной. Или был убит бандой, которую поймали за воровством сахара на складах Ара. Или просто стал очередной случайной жертвой насилия.
[00:12:47] Несмотря на тщательное расследование, правду о его таинственном исчезновении выяснить так и не удалось, а тело его не было найдено. Испытания долгих дней в стерлитомаке убедили Келли, что России с него хватит, и по возвращении в Уфу он сообщил Беллу, что намерен уволиться не позже 20 июня. Не стоит и говорить, что его решение расстроило Белла. «Мы здесь одни, Келл, и дело нужно довести до конца», — сказал он. Келли был для Белла настоящим спасителем, и полковник не представлял, как продолжать работу без него. Американская группа была очень маленькой. Хофстера болел, Бленди умер, поэтому в Уфе осталось всего пять человек, хотя из Москвы обещали прислать подкрепление. Но при этом им приходилось кормить более 400 тысяч детей и 800 тысяч взрослых. Кроме того, американцы основали в Уфе и пяти других городах комитеты городского благоустройства, которые должны были принимать участие в ряде строительных проектов, от прокладки дорог и возведения мостов до рытья колодцев и ремонта больниц. В Златоусте они руководили строительством 270 автомобильных мостов, починили 160 существующих мостов, установили 94 питьевых колонки, отремонтировали две большие школы и проложили 840-метровый водоотводный канал, планы об устройстве которого обсуждались на протяжении 70 лет, но были реализованы лишь при поддержке американцев.
[00:14:28] Келли не сомневался, что Белл попросит его остаться, и понимал, что работы еще много, но с него было достаточно. 20 мая он написал Хэскиллу и запросил у него разрешение уволиться через 30 дней, ровно через 6 месяцев после прибытия в Москву. Он выразил надежду, что Хэскиллу хватит времени, чтобы найти ему замену, и пообещал обучить новичка. Он сказал, что ему жаль уходить, но его вынуждают неотложные обстоятельства личного характера. Называть обстоятельства он не стал.
[00:15:03] 15 мая Гувер обратился с речью к Международной торговой палате в Вашингтоне и описал ситуацию в Советской России. Он сказал собравшимся, что свержение царского режима, который, по его словам, веками плохо управлял страной, было благом. Но теперь великий народ испытывает такие муки, каких мир не знал самых темных веков. Маятник качнулся слишком далеко в сторону разрушения, и люди в России медленно умирают, причем убивают их не внешние, а внутренние причины. Хотя годом ранее большевики отказались от экстремальной формы коммунизма в пользу более мягкого варианта социализма, в настоящее время экономическая система государства непродуктивна и обречена на крах. Если русские выбрали для себя такую форму государственного устройства, это их дело. С помощью США было спасено более 10 миллионов российских жизней, но судьба народа остается в руках русских, а не в руках иностранцев.
[00:16:09] Гувер признал, что по мнению многих, лишь установление официальных дипломатических отношений США может оживить российскую экономику. Но назвал эту мысль вполне справедливо ошибочной. Во-первых, Россия была банкротом, а следовательно не имела средств, чтобы вести торговлю. Во-вторых, пока юридическая система не обеспечивает безопасность инвестиций, иностранный капитал будет обходить Россию стороной. В-третьих, даже до Первой мировой войны, в более благоприятный экономический и политический период, объемы русско-американской торговли были незначительны. Американский народ не оставил Россию и оказывал ей благотворительную помощь, но одной благотворительностью было не решить всех российских проблем. Речь Гувера прозвучала прямо перед закрытием Генуэзской конференции, которая окончилась провалом.
[00:17:07] Это устраивало и Гувера, и госсекретаря Чарльза Эванса Хьюза, ведь ни один из них не хотел, чтобы американская помощь открыла дверь для официального признания Советской России. Переговоры продолжались в июне в Гааге, но США снова не приняли участие в конференции и снова союзники не смогли решить вопросы о российских иностранных долгах и дипломатическом признании страны.
[00:17:34] Специальный представитель Гувера Голдер в последние месяцы стал еще пессимистичнее взирать на американо-советские отношения и разделял взгляды своего начальника. «Шесть месяцев назад я считал большевистских лидеров настоящими государственными деятелями», – писал он в апреле. Но теперь я вижу в них дешевых исцайцких политиков и лавочников. Они считают, что могут купить американцев, соблазняя их торговлей свиной щетиной. Они думают, что могут запугивать нас, пока мы не решимся откупиться от них предложением кредита или признания.
[00:18:13] На встречах с Каменевым Голдеру стало очевидно, что правительство специально осложняет жизнь Ара, чтобы заставить США установить официальные отношения с советской страной. Работать с большевиками, с отвращением заметил он, было все равно, что работать с торговцами живым товаром.
[00:18:33] Впрочем, губернатор Гудрич, еще одни глаза и уши Гувера на месте событий, не согласившись с Голдером, в том же месяце порекомендовал Гуверу лоббировать признание Советской России как лучший способ сдержать правительство, которое может даже привести к его смене.
[00:18:53] Хотя представители США не участвовали в переговорах в Гааге, Гувер хотел поддерживать диалог с советскими чиновниками в надежде улучшить отношения между странами. Он поручил эту задачу Голдеру и Гудричу. С июня они стали назначать встречи с российскими чиновниками и Голдер сообщал о них в регулярных письмах Кристиану Гертеру, помощнику Гувера и будущему госсекретарю. Президент Гардинг поддержал такую закулисную дипломатию и встретился с Гудричем перед его возвращением в Россию, чтобы поручить ему прощупать советское руководство по вопросам о торговле и установлении политических отношений. Вечером 8 июня Голдера и Гудрича привезли в Кремль на встречу с высокопоставленным коммунистическим лидером Карлом Радеком, чтобы продолжить разговор, начатый Голдером и Радеком еще в декабре.
[00:19:52] Разозлённый выступлением Гувера, Радек назвал США злейшим врагом России и заявил поражённым гостям, что без торговли с Россией процветание Америки не видать. Беспокойство о защите частной собственности, по словам Радека, было чисто теоретическим вопросом.
[00:20:13] Русские строят свою армию и обхаживают японцев, а когда они достигнут в этом успеха, американцы запоют на другой лад и пожалеют, что не приняли российское предложение установить хорошие отношения. Пока шли эти разговоры, Ара пыталась понять, сколько ей еще оставаться в России. В апреле Гувер решил завершить миссию за полгода, не сомневаясь, что пик голода пройден, и мечтая отделаться от необходимости вести дела с Советской Россией. Желая понять, какая ситуация складывается в сельской местности и принять на этом основании окончательное решение об уходе из России, Хэскелл в середине июня вызвал руководителей округов в Москву, чтобы они доложили обстановку на вверенных им территориях. На встрече Голдер отметил, что кукурузная кампания утомила людей и многие хотели отправиться домой.
[00:21:11] Несколько руководителей округов признали огромный успех компании и выразили мнение, что следующего урожая России хватит, чтобы прожить без американской поддержки. Советские дипломаты в Гааге действительно заявили, что голод в России кончился и страна больше не нуждается в гуманитарной помощи. Весной в советской прессе начали публиковаться оптимистические прогнозы на осенний урожай.
[00:21:38] На основе прочитанного Хэскилл, несмотря на возражения некоторых руководителей округов, утверждавших, что Голод еще не побежден, решил, что Ара следует как можно скорее свернуть миссию. Передав свои выводы Гуверу, Хэскилл предложил закончить работу в середине октября и покинуть страну в декабре. Великий Голод в России закончится с нынешним урожаем, сообщил он начальнику. По сути, Хэскел просто подтвердил решение Гувера завершить операцию до конца года. Прежде чем покинуть Уфу, Келли пришлось дождаться возвращения Белла с московского совещания АРА. Ему не терпелось собрать вещи и отправиться в путь. Наконец, Белл вернулся 24 июня, и они допоздна проговорили о будущем операции. Белл сказал, что Хэскеллу надоел советский обструкционизм, и он готов завершить миссию. 26 июня в отделении состоялась небольшая прощальная вечеринка, на которой Келли подарили серебряный кубок с выгравированными словами благодарности на русском языке. В его честь сказали несколько речей.
[00:22:52] Келли отметил в письме, что его не раз заставили покраснеть, хотя прежде в России никто еще не вгонял его в краску. Его проводили на вокзал, где он со всеми простился. Тяжелее всего ему было прощаться с Борисом Эльпериным, который стал его единственным русским другом. Келли был уверен, что никогда больше его не увидит. Когда поезд отошел от станции, Белл послал Хэскиллу телеграмму, в которой похвалил замечательный характер и рабочую дисциплину Келли. Всем было ужасно жаль его отпускать. Келли планировал выехать из Москвы утром 4 июля, но авария на линии его задержала. Он присоединился к остальным сотрудникам АРА на традиционно американском праздновании Дня Независимости, устроенном в парке старого дворянского имения.
[00:23:47] В программе были пикник и бейсбольный матч. На праздник пригласили русских девушек, которые говорили по-английски, чтобы все казалось естественным, как со стрелкелли. Матч синего дома и бандитов привлек любопытных зрителей, которые наблюдали за ходом игры, стоя у кромок поля и лузгой семечки. Противостояние чуть не завершилось дракой после сомнительного решения арбитра, но более хладнокровные участники встречи сумели всех успокоить и продолжить игру. В конце концов, бандиты вырвали победу у своих противников со счетом 13-12. Келли ушел с последнего аута. Услышав, что аварию устранили и поезда снова пошли, он сорвал с руки перчатку и поспешил на вокзал.
[00:24:35] Выбрался из России. Через несколько дней написал он Джейн из Риги. Я ужасно грязный и выгляжу непрезентабельно, но зато я здесь. Из Риги он отправился в Лондон, а затем в Нью-Йорк. В тот день в России прошли и другие бейсбольные матчи, включая встречу команды Казани и Симбирска с командой Самары. Питчером Казанско-Симбирского клуба стал Ривз Чайлдс.
[00:25:05] 2 июля Чайлз и шестеро коллег выехали из Казани в Симбирск на пароходе Печерец. Расстояние между городами составляло около 225 километров. В Симбирске на борт поднялись еще трое американцев, и все вместе они продолжили путь в Самару. Это был самый красивый отрезок реки, и американцы весь вечер сидели на палубе, наблюдая игру цвета в воде и восход луны. 4 июля, прибыв в Самару, они спустили на пристань свой кадиллак и поехали в отделение АРА. Познакомившись с коллегами и перекусив, они расселись по автомобилям и отправились на пустырь на окраине города, чтобы исполнить свой американский долг, как отметил Чайл в своем дневнике. Самара потерпела поражение со счетом 7-12, и Чайлз не переменнул объяснить это качеством своих подач. Он гордился тем, что они доказали свой патриотизм, а также привезли национальный спорт в российские степи и подсень Уральских гор. Тем летом Чайлз был полон энтузиазма. Казалось, все складывается в его пользу. Он замечал, что отношение Советского правительства к Америке становится все более доброжелательным, и надеялся, что это приведет к достижению официального дипломатического взаимопонимания между странами. Он слышал, что по окончании гуманитарной миссии будет создана новая организация, Американская Администрация Восстановления, которая станет содействовать экономической реконструкции страны. Лучших сотрудников Ара планировалось оставить в России, и Чайлдс имел все основания полагать, что войдет в их число. Его надежды укрепились, когда в конце июня в Казани побывал помощник Гувера Кристиан Гертер, которого сопровождали Хэскел, Гудридж, Браун и Эдгар Рикард, генеральный директор Ары из Нью-Йорка.
[00:27:10] Гертар с глазу на глаз сказал Чайлдсу, что его доклады читает не только Гувер, но и сам президент Гардинг, причем оба они им очень довольны. Он также сообщил, что Россия может вновь открыть двери Западу, а когда это произойдет, Чайлдсу, вероятно, предложат должность торгового представителя. О лучших новостях Чайлдс и мечтать не мог. Не стоит также забывать о Георгине. 7 июня Чайлз получил от Хесткила разрешение взять отпуск и отправиться в Петроград. Он написал Георгине, что едет к ней, и сказал, что собирается преподнести ей сюрприз. Чайлз решил никому не рассказывать о своем желании сделать ей предложение. Хотя он уже сообщил о своих планах матери, теперь он снова написал ей и взял с нее слово не рассказывать знакомым о прошлом Георгины. Он заверил ее, что женится на Георгине, несмотря на ее аристократическое происхождение. Сказав матери, что никто из них не склонен к снобизму, он велел при любых вопросах о его взглядах повторять его слова. Я остаюсь социалистом. Если же кому-то это не нравится, им придется с этим смириться.
[00:28:30] Его поезд прибыл в Петроград утром 13 июня, и Чайлз отправился прямиком в отделение Арра, к Георгине. Его начальник Хэшер Окер отпустил ее после обеда, и они с Чайлзом пошли в местный парк, где Чайлз попросил Георгину стать его женой.
[00:28:49] Она была потрясена. Девушка сказала, что не ожидала предложения, ведь они едва знали друг друга, а затем отметила, что первым делом им следует поговорить с ее матерью. Матильду предложение Чайлса удивило еще сильнее. Он весь вечер убеждал их в искренности своих намерений и здравости ума. После ужина он ушел и сказал, что вернется на следующий день, чтобы услышать ответ Георгины.
[00:29:16] Когда он пришел к ним на следующее утро, Матильда все еще считала, что Чайлз слишком спешит, но Георгина переменила мнение. После долгого спора Матильда сдалась. Чайлз заверил ее, что после свадьбы, когда его работа в Ара будет закончена, он поможет им с Георгиной уехать из России. Не стоит сомневаться, что это обещание повлияло на решение Матильды.
[00:29:42] Посетив революционный суд, чтобы оформить документы, Чайлз и Георгина поженились на скромной церемонии 16 июня. Тем вечером дочь и мать проводили Чайлза на вокзал. Он дал слово вернуться в августе и устроить настоящую свадьбу в Исаакиевском соборе. Он также намеревался сделать все возможное, чтобы добиться перевода жены в Казань.
[00:30:07] В поезде Чайлз написал домой, дорогая мама, я не могу передать, как я счастлив. Судя по всему, мать Чайлза не сообщила новости его отцу, который не одобрил союза, и тот узнал о свадьбе только 28 июня, прочитав объявление в The New York Times. С тех пор он не прислал сыну ни единого письма.
